Про милостыню

— Мама, а что такое милостыня?

— Это когда нищим подают. Давай скорей, одевайся. Я опоздаю из-за тебя.

«Так, шуба, шапка, что там еще?»

— А кто это нищий?

«Ага, рукавицы. Нет рукавиц. Понятно. Снова потерял. Запасные, вот».

— Нищий? Это такой человек… Такой человек… Ну, человек, у которого ничего нет.

— Ничего или никого?

Я задумываюсь. Мишка сопит, наполовину вдетый в шубу.

— Наверное, все-таки никого. Но и ничего тоже. Давай вторую руку.

— А где они живут?

— На улице.

— На улице холодно.

— Но он же нищий.

— То есть, он холода не чувствует?

— Еще как чувствует. Пожалуй, больше, чем мы с тобой.

— Понятно, – Авоська крутит головой во все стороны, пытается выкрутиться из шарфа.

— Понятно. Значит, милостыня для нищих. Мило — стыня. Милый — значит нищий. Интересно. А почему ты меня называешь иногда ,,милый,,? Я что, выходит, тоже нищий?

Я выпутываю Авоськины руки из рукавов шубки. Мы с ним так торопились, что забыли надеть свитер. На секунду его удивленные глаза прячутся за колючим воротом, потом снова возникают над, не менее удивленные.

На всякий случай Мишка тут же повторяет свой вопрос, он упорный.

— Я что же выходит – нищий?

— М-мм. Ты не нищий. Ну, что ты. И потом нищий — это не так уж и плохо, — (боже, что я несу?) — Ну, то есть, нищий тоже может быть милым, ты прав.

— Если бы он не был милым, мы бы ему не подавали, — резонно замечает Мишка. – А что мы ему подаем?

Дверь захлопывается, так, школа позади, теперь за младшей в садик, потом за старшим на тренировку, потом всех сгрузить дома, потом….

— А что мы ему подаем? – не сдается Мишка

— Кому?

— Милому.

— Э-э-э. Милому?

— Ну нищему этому?

— А-а-а… Подаем. Ну у кого что есть. Что не жалко.

— Что не жалко… Выбрасываем что ли? Если он такой милый, я хочу отдать то, что жалко.

— А что тебе жалко? И как можно отдать то, что жалко?

— Не знаю, – грустит Мишка. – Теперь еще непонятнее стало.

Он отворачивается и смотрит в окно машины. Прислоняется к обледеневшему окну носом. На стекле появляется растаявшее сердечко.

Навстречу нам летят хлопья снега. Они кажутся мягкими и теплыми. Я включаю тихую музыку. Хорошо бы Мишка подремал минут пятнадцать, пока едем до садика. А то сильно устает. Всего пять лет, а уже школьник. Вот и учительница говорила, что он иногда на уроках засыпает.

Я объяснила учительнице, что Мишка по ночам плохо спит. Полгода уже, с тех пор как мы переехали в другую страну. Он будто дерево, которое из земли вытащили, места себе не находит, днем капризы, ночью просыпается, вскакивает, что-то бормочет, нас не узнает. Иногда даже бегает по квартире, будто спрятаться ищет где. Страшно.

Наутро не помнит ничего.

Учительница посоветовала школьного психолога.

Но не может же быть чтобы школьный психолог любил нашего мальчика больше, чем мы.

И я отказалась.

С тех пор мы с домашними приняли одно решение. Непростое. Мы Мишку перестали ругать. Вообще не ругаем. Ни за что. Ни за капризы, ни за еду, ни за оценки. Ни за потерянные рукавицы. Просто не ругаем и все. Три месяца уже.

Вчера была первая ночь, когда он спал спокойно.

— Мам, скажи.

— Ты не спишь, Мишутка?

— Нет. Скажи. Я тут одну штуку придумал…

— Какую?

— Ну про то что жалко и не жалко.

— Так.

— Помнишь, у меня копилка есть?

— Да. Тебе бабушка подарила. Чтобы ты деньги на велосипед копил.

— Мне ужасно жалко этих денег. То есть не денег, а велосипеда. Можно я их нищему подам?

— А велосипед?

— Да, ты права. Лучше купить велосипед и отдать ему сразу велосипед. Вот он обрадуется. Нищим очень велосипеды нужны, правда?

— Ну… По-разному. Зависит от нищего, наверное.

— Точно. Зависит от нищего, — Мишка елозит на заднем сиденье, устраивается поудобнее.

— Знаешь, я когда вырасту… Я каждому нищему по велосипеду подарю. Чтобы они больше не жили на улице.

— А где же они будут жить, Мишенька?

— Как где? – удивляется он сонным голосом. — Конечно, на велосипедах. Чтобы не мерзли. Потому что они милые. А милые не должны мерзнуть. А к велосипеду по гаражу подарю. А к гаражу домик. А в домике чтобы дети.

— Кстати, мам! — и он смотрит на меня своими круглыми и абсолютно не сонными глазами. — Про милостыню я понял. А вот еще давно хотел спросить… Откуда берутся дети?

***

Из цикла ,,Авоськи,,

Художник Владимир Голуб